Всевидящее око [Чернее черного. Всевидящее око. Работа для гробовщика] - Найо Марш

— Благодарю вас, — сказала Джил, принимая инициативу на себя. — Вы не могли бы мне сказать, работает ли звонок у мистера Фелтона?

— Трудно сказать, я не уверена в этом. Но сам он наверху, это мне точно известно. С час назад спускался за молоком, а теперь сидит там вместе с матерью. У нее есть свой ключ, — сказала она, намереваясь захлопнуть дверь.

— Спасибо, — поблагодарила ее миссис Уинтринхэм, — тогда мы поднимемся к нему.

Джил шагнула вперед, женщина отошла в сторону, и они очутились внутри дома.

— Я не нанималась открывать двери, — проворчала женщина, оправившись от неожиданно быстрого поражения. — Передайте ему мои слова. Если он еще хочет продолжать жить здесь, то пусть зарубит это себе на носу.

Джил промолчала в ответ, тем более что ее это совсем не касалось, и в сопровождении Паулины стала подниматься по лестнице. В глазах девушки читались зависть и восхищение. Вот это нервы! Просто взяла и вошла в дом, словно эта старая перечница сама пригласила ее пройти. Вы только подумайте!

— Это хозяйка дома, — прошептала она, когда они миновали первый пролет. — Настоящая фурия!

— Я сомневаюсь, чтобы звонок действительно работал, — как ни в чем не бывало ответила миссис Уинтринхэм. Их дальнейший подъем проходил в полнейшей тишине.

Паулина постучала в одну из двух дверей, находившихся на последнем, третьем этаже дома.

— Войдите, — ответил женский голос.

Комната была большой с типичной для чердачного этажа наклонной стеной, в которую было врезано мансардное окно, другое окно выходило на фасад. Один конец комнаты был забит художественными принадлежностями. В одну кучу были свалены холсты, мольберты, театральный реквизит. На другом конце вокруг печи были расставлены довольно удобные стулья и диван, покрытый несколько потертым куском темно-красной парчи. На диване среди подушек развалился молодой человек с черной бородкой, которого Джил уже видела в Вестминстерской галерее. Рядом с ним на краю дивана примостилась полная женщина. На ней был меховой жилет и атласная шляпка бирюзового цвета, очень напоминавшая обвитый тюлью с блестками цветочный горшок, водруженный на ее седые кудри. Она холодно посмотрела в сторону двери, но тут Паулина выступила вперед, и выражение ее лица резко изменилось.

— По какому праву…? — начала было она, но ее перебила Джил.

— Это квартира мистера Драммонда, если я не ошибаюсь? — спокойно спросила она.

Кристофер Фелтон сменил позу и выпрямился.

— Миссис Фелтон, это миссис Уинтринхэм, — нервничая, начала Паулина. — Она и доктор Уинтринхэм знакомы с Томом. Мы зашли…

— Его здесь нет, — оборвал ее юноша.

— Но почему ты не мог сказать это мне по телефону? — возмутилась девушка.

— Сегодня вечером Том собирался вернуться, — продолжил Кристофер. — Он прислал записку.

— Ты мог бы сказать мне об этом.

— Мог, но не сказал. Ну и что?

— То, что нам пришлось зайти и выяснить это, — набравшись духу заявила Паулина.

— А он не уточнил время возвращения? — поинтересовалась Джил.

У миссис Фелтон явно появилось желание поскандалить.

— Я не знаю, какое это имеет к вам отношение, миссис… э-э… Уинтринхэм. Эта девица постоянно вертится под ногами и действует всем на нервы. Я не удивлюсь, что скоро Тому захочется от нее избавиться. Но мне совершенно непонятно, почему она приводит с собой совершенно постороннего человека в то время, когда Крис не совсем здоров и…

— Со мной все в порядке, — грубо проворчал молодой человек, — а ты заткнись. — Зевая и потягиваясь, он встал с дивана. — Пойдем отсюда, — сказал Кристофер, и его мать послушно подчинилась.

— Ну, в самом деле! — снова запротестовала она. Но спокойное безразличие Джил неожиданно предотвратило новую вспышку, и миссис Фелтон замолчала.

Кристофер Фелтон остановился у двери и подождал, пока его мать вышла из комнаты. Тогда он бросил девушке скомканный листок бумаги.

— Она была адресована тебе, — бросил он, — но я вскрыл ее.

Прежде чем Фелтон вышел и хлопнул дверью, у Паулины вырвался негодующий возглас. От злости девушка лишилась дара речи и застыла на месте, теребя в руках записку Тома. Слезы обиды застилали ее глаза, и она с трудом разбирала слова его послания.

«Дорогая, я посылаю эту записку на адрес студии, поскольку мне не хочется впутывать тебя во все это. Никогда не знаешь, в чьи руки попадет твое письмо…»

— Как ты был прав, — громко сказала она. — Том, как обычно, хочет встретиться со мной сегодня вечером. Слава Богу, все обошлось.

— Не совсем, — сказала Джил, рассматривая лист рисовальной бумаги, который лежал под диванной подушкой, на которой покоилась неопрятная голова Кристофера Фелтона. На нем был набросок портрета Освальда Берка, но это было не слегка карикатурное изображение критика, которое она видела на выставке, ни тот странный портрет, описанный Дэвидом после их совместного визита в Скотланд-Ярд. На этом рисунке карикатурно тупое лицо критика с дико вытаращенными глазами было изображено с такой злобной жестокостью, что у нее перехватило дух.

— Я не вижу в этом ничего хорошего, — сказала Джил, а побледневшая Паулина только кивком головы смогла подтвердить свое согласие.

Глава 6

Тем временем в Скотланд-Ярде даром времени не теряли. Суперинтендант Митчел ухватился за предложенную ему ниточку и немедленно привел в движение громадную машину расследования.

— Да, это именно Берт Льюис, все верно, — сказал он сержанту Фрейзеру, после того как выпроводил Тома и Дэвида. Они сравнили набросок с хранившейся в досье фотографией. Сходство было неоспоримым.

— Как бы то ни было, его лицо примечательным не назовешь, — задумчиво произнес сержант. Он не доверял наблюдательности и искусной руке художника и предпочитал объектив хорошей фотокамеры.

— Даже не сличая с фотографией, я узнал его, и ты согласился со мной, — настаивал Митчел. — Нельзя отрицать, что у этого молодого парня сходство портретов с оригиналами просто поразительное. Мне не понятно, почему этот набросок нельзя считать уликой. В данном случае это гораздо лучше, чем словесный портрет, а сколько раз нам приходилось полагаться только на него.

Этот монолог не рассеял опасений сержанта, но он решил держать их при себе. Тут же был разработан план действий.

Для начала надо было расспросить мастера ремонтников в Вестминстерской галерее про нанятых им рабочих. Когда полицейские появились в галерее, работа, несмотря на субботнее утро, была в полном разгаре и должна была закончиться только к двенадцати. Для того чтобы подтвердить свою точку зрения по поводу рисунка, Митчел начал прямо с него. Мастер без колебаний сразу назвал фамилию рабочего.

— Это Форбс. Я нанял его на временную работу пару недель назад вместо заболевшего парня. Его уволили, я имею в виду Форбса, и он получил все свои бумаги и расчет в прошлую субботу.

— В прошлую субботу?

— Именно это я и сказал. Нам приходится много работать сверхурочно, — мастер начинал злиться, но Митчел продолжал расспрашивать его, не обращая внимания на его жалобу.

— Значит, Форбса не было здесь или, по крайней мере, он не работал в среду на этой неделе?

— Нет. С прошлой субботы он уже не работал. Как я уже сказал, с ним рассчитались и вернули все его бумаги…

— Понятно. В какое время здесь обычно заканчивают работу?

— В половине шестого.

— В это время рабочие уже покидают здание, а заканчивают работать, я полагаю, минут на пятнадцать раньше?

Мастер утвердительно кивнул. Выражение его лица говорило о том, что этот чертов сыщик может полагать, как ему заблагорассудится. Для Митчела это тайны не составляло, и он перешел к другим вопросам.

— Чем у тебя занимался рабочий, которого ты назвал Форбсом?

— Подсобный рабочий без определенной квалификации.

— Не припомнишь, с какой биржи труда его прислали?

— Нет, пожалуй. Да он мне, собственно, безразличен. Требовалась пара рук, пока мой человек встанет на ноги, и я их получил. Он делал, что ему говорили, да держал язык за зубами. Что еще можно ожидать от временного работника?

Митчел оставил его в покое и вышел на набережную. Снова поднимать разговор об убийстве не было никакого смысла. Все показания уже были сняты днем ранее и будут обсуждаться на дознании в понедельник.

От служащих в холле и других залах ему не удалось добиться ничего определенного. Девушка в киоске, торговавшем почтовыми открытками, репродукциями, книгами и брошюрами, помнила Тома, но не могла сказать ничего определенного по поводу рабочего и объяснила, что они здесь снуют целый день.

— Но не после половины шестого, — заметил Митчел.

Девушка покраснела и продолжала настаивать на своем первоначальном объяснении, а суперинтендант подумал, что все ее внимание было занято Драммондом, чья внешность скорее могла привлечь взгляд слабого пола. Возможно, она так старалась привлечь его внимание или хотя бы попасть к нему в блокнот, что не замечала ничего вокруг. Кроме того, рабочие ее мало занимали, о чем она сразу недвусмысленно дала понять. Привратники обнаружили полное отсутствие наблюдательности и интереса к этому вопросу.